...Клянусь Ардой, я не был жесток! Я лишь исполнил свой долг - разорвал кольцо Осады, удавку, накинутую Владыками Нолдор на горло Твердыни. Но я не изгонял Людей из их домов и не вырывал последнего куска изо рта голодных детей. Война жестока, да, но останься Бэоринги в Дортонионе - никто не посмел бы причинить им зло!..
Но они всё-таки уходили - в леса Брэтиль, в Дор-ломин, а то и на юг, к устью Сириона, и, стиснув зубы до ломоты в скулах, угрюмо смотрел Гартханнер, как ковыляют через снежные сугробы дряхлые старики и немощные старухи, как цепляются за материнские подолы малые ребятишки. Они боялись Орков Тёмного Властелина, не ду-мая о том, что зимняя стужа таит для беженцев гораздо большую угрозу. Холодное низкое солнце цеплялось за ма-кушки Нэлдорэтского леса. А ведь недаром говорят: солнце на лето - зима на мороз...

Ту женщину с ребёнком нашли в лесу Орки. Именно Орки с их потрясающим, почти звериным чутьём. Бу-шевавшая всю ночь метель нанесла над ними большой сугроб, и Орки голыми руками выкапывали из-под снега за-мёрзших бедолаг. Помочь женщине было уже невозможно, но в малыше ещё теплилась жизнь - и воины Гришнакха спешно доставили его на одну из застав.
Ребёнок горел в жару, хрипел, задыхаясь от кашля, и Гартханнер несколько суток, не смыкая глаз, проси-дел у его постели... Любая война - несправедлива и жестока, даже самая справедливая. Какая уж тут справедливость, если умирают дети! Пусть не стрелой и не мечом - но этого маленького тоже сразила война. И смерть его будет на моей совести - потому что войну развязал я. И неважно, что хотел я справедливости. Если он умрёт - не будет мне прощения!.. И словно тёплый дождь пролился на сердце, когда мальчонка впервые очнулся, раскрыл ясные, как звёзды, глаза и слабо улыбнулся своему спасителю!

...Второго мальчугана поймали ближе к весне. Он попался, когда пытался стащить хлеб у патруля Орков, расположившегося на привале. Обмороженный, грязный, голодный, одичавший почти до потери человеческого об-лика... Поначалу казалось, что он и речь разучился понимать, а всеми его поступками движут лишь голод и страх. Гартханнер часами разговаривал с ним, пытаясь достучаться до почти угасшего рассудка ребёнка...
Гришнакх, наблюдая, как он возится с найдёнышами, сказал как-то: "Жениться тебе надо, друг-командир! И детей народить - не меньше дюжины". Гартханнер отмахнулся, а Орк серьёзно добавил: "Пока у мужчины детей нет - не мужчина это, юнец неоперившийся!" Гришнакх знал, что говорит: сыновья у него были, как на подбор, - рослые, могучие, по орочьим меркам красивые, да и воины каких поискать. Есть чем гордиться Предводителю Гришнакху! Недаром смотрит порой на Гартханнера, словно на мальца несмышлёного, - хотя знает ведь, что тот - Майя из народа Айнур, не чета какому-то Орку... ...Майя из народа Айнур по-мальчишески фыркнул и вновь отправился к своим воспитанникам. В нарушение всех законов и правил Твердыни он оставил найдёнышей в отряде, хотя женщин и детей при первой же возможности отправляли в глубокий тыл, подальше от превратностей войны. Но расстаться с этими детьми было выше его сил. Может быть, потому, что были они последней ниточкой, связывающей его с той давней, невозвратимой мирной жизнью?
А Гришнакху объяснил, что у обоих детей, особенно у младшего, обнаружились поразительные способности к целительству. Орк важно покивал головой, соглашаясь: целители у этого народа пользовались великим уважени-ем.
Да он и не лгал. Младший из детей (звали его Борон) и впрямь схватывал на лету всё, даже простейшие ма-гические приёмы, что обычно было доступно лишь Эльфам. А может быть, в его жилах и текла эльфийская кровь - кто знал? Да и старший, Имрас, к лету уже вполне оправился и теперь вместе с Бороном постигал трудную науку врачевания. Останавливать кровь, заживлять гнойные раны, приготовить освежающее питьё или мазь от ломоты в костях - да мало ли что должен знать хороший лекарь!
...Скрепя сердце, учил их и другому - владеть мечом, пускать на скаку стрелы, драться врукопашную. Учил, стиснув зубы, - не такой судьбы хотел он для этих детей. Но под звёздами Арды всё ещё лилась кровь - и умение защищаться было необходимо каждому. Даже целителю...

Крепость Минас Тирит, перекрывшая теснину Сириона, надолго сковала продвижение чёрного воинства на юг и запад. Мешала она Гартханнеру, как заноза под ногтем. Её надо было взять во что бы то ни стало.
Но как?
Крепость - на острове посреди никогда не замерзающего Сириона. Бурное течение бешено бьёт в камени-стые утёсы острова, даже на берегу слышно, как клокочет неистовая вода. Единственный мост связывал крепость с правобережьем. Высокая изогнутая арка, узкая, как волос: не боль-ше четырёх воинов в ряд пройдут. Значит, пусти по нему хоть армию - лучники положат всех, если только в Ми-нас Тирите окажется достаточно стрел. Держал Минас Тирит Ородрэт, брат Финрода Нарготрондского. И стрел у него хватало в избытке. Эльфий-ские лучники неустанно простреливали все подступы к крепости с высоких её башен. Со своими Орками Гартханнер изучил теснину Сириона вернее, чем собственные пять пальцев. Где при-гнувшись, где ползком, на животе, подбирались к берегу, наблюдали часами. Случалось, их замечали - и тогда стрелы ложились совсем рядом, а то и приходилось возвращаться назад со скорбными носилками, прикрытыми плащом. И каждый раз клялся Гартханнер над могилой, что Тол Сирион будет взят. Но сказать - легко. А вот сделать...

Миновало лето. Уже и осень подошла к концу. Набухшие от дождей склоны речной теснины вымерзли, обра-тившись её в камень. Белая крупа запорошила небольшие ямы, в укромных местах намела снежные холмики.
Была середина первого зимнего месяца рингарэ. Мороз в тот день ударил нешуточный и крепчал с каждой минутой. Ветер усилился. Разведчики затаились за низкой каменистой насыпью, натянув на головы белые капюшоны, а сильный юж-ный ветер пытался эти капюшоны с них сорвать, вместе с тёплыми плащами. Мелкие колючие кристаллики льда секли хуже плетей. А им пришлось неподвижно лежать чуть не целый день - даже у Гартханнера от холода руки зашлись, что уж про Орков говорить! А к вечеру непогода разгулялась. В узком горле ущелья ревел и выл на разные голоса свирепый ветер, взды-мал волны на реке и срывал с них белые клочья пены. Уровень воды мало-помалу стал подниматься - даже чары Улмо, разлитые в Сирионе, не могли превозмочь урагана. Вода бурлила и клокотала в протоках по обе стороны от крепости, оторванный от берега припой несло на стремнину, льдины наскакивали одна на другую, ломались с трес-ком и грохотом. К тому же, повалил нешуточный снег, мокрый и рыхлый поначалу, вскоре он превратился в тол-стый слой наледи.
Разведчики Гартханнера лишь теснее прижимались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться. Хотели и командира своего в общую кучу-малу затащить, да Майя цыкнул на них: тихо, мол, - и, скрытый непогодой, осто-рожно спустился к самому берегу. Ходил там долго - Орки даже встревожились: мало ли что могло случиться - ветер рвёт, на ногах не устоять, а то ещё осторожные Эльфы патрули вышлют подступы к крепости проверить. Наконец Гартханнер вернулся, очень довольный, возбуждённо-радостный, и дал им знак уходить. Упраши-вать себя закоченевшие Орки не заставили.

Назад возвращались чуть не бегом. Гартханнер шёл замыкающим, следил, чтобы кто-нибудь не отстал в этой снежной круговерти. Едва переступив порог, Майя крикнул: - Всем - горячего грога! Мне тоже. И вина, вина, Гришнакх, не жалей! Подошёл к жарко натопленной печке, обхватил её руками и замер, впитывая иззябшим телом живительное тепло. Когда Орк через некоторое время принёс горячий напиток, ему показалось, будто Гартханнер так вот, стоя, и заснул. Но едва Гришнакх приблизился, как Майя повернул к нему голову. Глаза сияющие, хитрые, весёлые.
- Я нашёл ключ, Гришнакх! - Ликующий шёпот (а губы на морозе в кровь растрескались!). - Она будет мо-ею! - Кто? - растерялся Орк.
- Крепость Ородрэта. - Вновь прильнул щекою к раскалённой печке, промурлыкал, как довольный кот: - Я возьму её... возьму!.. Постоял ещё немного, обнимая печь, затем выпрямился, отстегнул пряжку и небрежно уронил плащ на пол.
- Будь другом, просуши. А я пойду прилягу. Устал, как собака, глаза на свет не смотрят... И, неудержимо зевая, направился в свою комнату. Гришнакх протянул было вслед ему кружку с грогом, затем махнул рукой, залпом проглотил напиток и под-нял с пола обледенелый, насквозь промёрзший плащ. Вздыхая ("Купался он, что ли, сумасшедший?"), развесил над печкой. И решительно поднялся наверх.
- Друг-командир, у тебя, небось, и сапоги... Светильник не погашен. Одежда в беспорядке разбросана по полу. Один сапог - конечно же, мокрёхонек! - под кроватью, другой - вода так и хлюпает! - и вовсе стащен только наполовину. А сам спит, лёжа поперёк кровати, спит безмятежно, как младенец, - и всё так же ликующе улыбается даже во сне.
Гришнакх разул его. Уложил, как следует. Подсунул под растрёпанную черноволосую голову подушку. За-ботливо укутал тёплым покрывалом. С отцовской нежностью посмотрел на ясную улыбку спящего - и загасил светильник.

И с той ночи - словно забыл Гартханнер об эльфийской крепости. Никакой разведки, никаких дозоров ("Хватит попусту кровь лить!") - только повседневные дела, каких в любом военном лагере хватает: Орков до седьмого пота гонял, обучая биться и на мечах, и копьями, и врукопашную, и в пешем строю, и верхами. С воспи-танниками своими, на радость им, много времени проводить стал. Как зима установилась, возвели на берегу Ривила близ лагеря потешную крепость из обледенелых снежных глыб - и такие бои устраивали, что и взрослые воины, бывало, присоединялись. Даже Гришнакх однажды не устоял перед соблазном, кинулся вместе со всеми скользкие стены штурмовать - и, не удержавшись, ухнул носом вниз в сугроб. Летели вслед ему меткие снежки - и Гартхан-нер, друг-командир, довольный, от мороза разрумянившийся, на ледяных бастионах своих хохотал заливисто, сам ни дать ни взять мальчишка беспечный. И диву давался Гришнакх: не примерещился ли ему тот ночной разговор с пьяных глаз? Хотя с чего там бы-ло пьяным-то быть? С кружки грога? Тьфу!..

За зимой последовало такое же ничем не омрачённое лето. Только раз Гришнакх не выдержал, задал-таки во-прос: мол, когда же и воевать, как не летом? Гартханнер глянул на него так, что у Орка язык к гортани прилип, и холодно заметил, что лезет тот не в своё дело. Больше Гришнакх и не заикался. А в начале осени, когда берёзы первым золотом окропило, Майя вызвал его к себе и дал ясные и недвусмыс-ленные указания - да поменьше языком болтать велел, хотя это Гришнакх и без его запрета понимал. А сам Гарт-ханнер сел на коня и умчался в Чёрную крепость.

- ...Давно к нам глаз не казал, - после обмена приветствиями заговорил Мэлко. - И чему же обязаны мы та-ким счастьем? Властелин Севера сидел в глубоком кресле. Больная нога покоилась на невысокой скамеечке: верно, рана по-прежнему докучала ему, хотя и прошло уже немало времени. - Я посмотрю, - полуутвердительно-полувопросительно предложил Майя, привычным жестом разминая свои длинные сильные пальцы. - Пустое, - отмахнулся Мэлко. - К непогоде разнылась. Осень идёт, Айканаро. Осень - а за нею и зима.
- Да.
Он сел в кресло против Властелина, выдержал испытующий взгляд, но не проронил более ни слова, так что пришлось Мэлко волей-неволей поддерживать не заладившуюся беседу: - Не навоевался ещё? На зимние квартиры не намерен возвращаться? - Нет. Он и опять ограничился бы этим, но, увидев, как лоб Мэлко прорезали сердитые морщинки, нехотя добавил: - Зимние квартиры у меня на сей раз в другом месте будут. - Где же? - поинтересовался Мэлко. - Южнее Дортониона. Эала выжал из себя подобие улыбки. - Не иначе к Тинголу напроситься думаешь. Шутка была несмешной - и Майя на неё не откликнулся. Заговорил серьёзно, пожалуй, даже сурово: - Победа в Дагор Браголлах не дала нам, по сути, ничего. Противник от поражения оправился, а гибель Фин-голфина только разозлила Элдар. На месте Финарато я сейчас вступил бы в союз с Маэзросом - а ничто не мешает им сделать это, Атто! - и с двух сторон взял бы в клещи Дортонион. Тогда мы оказались бы в осаде, и единствен-ное, что нам останется, - прорываться с боем назад, в Ангамандо, потеряв всё, что далось нам ценой неисчислимых жертв и великой крови! - Ты знаешь, как этого избежать? - Да. Есть у меня замысел... - уклончиво ответил Гартханнер и более ничего говорить не стал. Впрочем, Мэлко и без того понял, что приехал Майя никак не в гости и уж тем паче не пустопорожние разго-воры разговаривать. Целыми днями Гартханнер из ангбандских кузен не выходил, молотом махал с утра до ночи. Уж с деревьев листва облетела, уж траву высокую первыми ночными морозами к земле прибило, а он всё работал и работал, рук не покладая.

...А потом привели Орки из Дортониона обоз с маслом, мёдом, зерном - обычной данью, какую собирают победители с жителей покорённых земель. Дань была обычной - необычной показалась Мэлко радость Гартханнера, встретившего обоз чуть не с рас-простёртыми объятиями.
И строгость его к приехавшим Оркам была необычной. Не то что вина - пива с дороги ни-ни не позволил! После трапезы всех немедля спать загнал: путь неблизкий, устали, мол. Прямо отец-благодетель... А сам весь вечер по двору у телег слонялся, как неприкаянный, да насвистывал что-то задумчиво...

...Когда болит нога, трудно подкрадываться незамеченным. Но сильнее боли оказалось любопытство: что там опять этот неуёмный затеял?..

Узнав вышедшую из-за угла тень, Майя вздохнул с облегчением и выпустил рукоять меча, за который уже схватился. - Всесильная Тьма! Атто, ты едва не напоролся... - Что, соглядатаев опасаешься? Опираясь на его руку, Мэлко подошёл к телегам, возле которых деловито копошились дортонионские Орки. - Надеюсь, ты не Камни из моей короны выковырял, чтобы теперь их Фэанорингам продать? Смотри только не продешеви! В свете звёзд сверкнула белозубая улыбка Гартханнера. - Как же: от Фэанорингов среди зимы льда не дождёшься! И я пока ещё настолько из ума не выжил, чтобы с этими ребятами связываться - это, знаешь ли, Атто, себе дороже встать может. И вообще я пока задержаться наме-рен. Вот только поклажу отправлю. - И что за тайная поклажа у тебя? - Вопрос был задан более для поддержания разговора: Мэлко и сам уже видел, что укладывают Орки на подводы. - Крючья штурмовые трёхлапые? Лестницы приставные? Цепи да верёвки подъёмные? Значит, опять воевать собрался? И кому на сей раз свалишься, как снег на голову? Фингону в Хитлуме или Тургону в Тумладэне? - Ни тому ни другому. Хитлум мне без надобности - если Фингону после Хэлкараксэ он райскими кущами кажется, то и пусть наслаждается, а Потаённое Королевство... Непростой это орешек, Атто, зубы у меня ещё не выросли, чтоб его раскусить. - Так на кого же ты сейчас их заточил? Гартханнер хитро улыбнулся. Проверил, хорошо ли уложено в телегах снаряжение, не загремит ли на ходу и от чужих глаз надёжно ли укрыто. Дал последние напутствия Предводителю Орков. И лишь когда обоз медленно потянулся из крепости, вернулся к прерванному разговору:
- Закрепиться мне надо в Белерианде. А ключ к Белерианду - Минас Тирит. Возьму его - и разъединю силы Финакано и Финарато. Турокано запру в Гондолине. А Маэзросу в одиночку, думаю, не больно-то захочется кула-ками махать: Фэаноринги всё больше чужими руками жар загребать привыкли. Государь же Синаколло до сих пор в драку не лез, надеюсь, благоразумие и в дальнейшем ему не изменит. А если не ему - то благородной Королеве... При этих словах лёгкая улыбка коснулась губ Майя - и тотчас пропала. Вражда, не ими затеянная, не по их вине разгоревшаяся, возвела меж ними неодолимую преграду, крепче Зачарованного Пояса вокруг Дориата. И тем не менее ему отрадно было помыслить, что радениями Мэлианны сот-ни Синдар удержаны от бессмысленного кровопролития...
Голос Мэлко безжалостно вырвал его из мира воспоминаний: - И как ты намерен брать Тол Сирион? Гартханнер пожал плечами. - Штурмом, конечно. Не думаю, чтобы Ородрэт вынес мне ключи от ворот на золотом подносе. Мэлко долго буравил в нём дыру взглядом, но ничего не добился: Майя по-прежнему смотрел на него безмя-тежно-ясными глазами. - Кажется, я стал забывать твои манеры, Айканаро. Твою манеру шутить, по крайней мере...
- Я не шучу. - Гартханнер подождал, пока запрут ворота, и подал Властелину руку, чтобы проводить в покои. - Не позднее чем в середине рингарэ Минас Тирит падёт - и нарвинъе я встречу уже на Тол Сирионе.
- А я думаю, - сердито сказал Эала, - что ты зря потратишь время, положишь уйму народу и, если сохра-нишь собственную голову, то лишь для того, чтобы я оторвал её тебе этими вот руками. Тол Сирион неприступен - и, поверь мне, не Элдар выдумали, будто сам Улмо хранит их твердыню... Майя украдкой ухмыльнулся. - Да, Вала Улмо любит Старших Детей. По-моему, даже сильней, чем они того заслуживают. Но и ему слу-чается порой отводить от них свой благосклонный взор...
- Даже если он отвернётся от них, тебе это не поможет. - Ну, если только Вала Улмо отвернётся - нет, конечно. - Гартханнер хохотал уже не таясь. - Но если я при-зову в союзники ещё и Валу Манвэ... Мэлко легонько шлёпнул его по губам - хотя рассердился на этого болтуна он далеко нешуточно. - Полно вздор молоть! И Улмо, и Манвэ скорее в ловушку тебя загонят, чем помогут. Но Гартханнер ещё пуще развеселился. - Не беспокойся, Атто! В народе недаром говорят: "На Валар надейся - а сам не плошай!" Раскланялся с шутовским, преувеличенным тщанием и ушёл, как и обычно, насвистывая - и едва ли не при-танцовывая. Лишь головой покачал Мэлко, глядя ему вслед. Вот ведь лихой упрямец! Такой и впрямь заставит Светлых Валар под свою музыку сплясать - даже против их воли!

На исходе хисиломэ Гартханнер возвратился в лагерь. Несколько дней погонял Орков, подготовку проверяя, - да так, что те аж взвыли: в полной выкладке, через препятствия, да бегом - в своём ли уме Повелитель? Ехидный Гартханнер их жалобы встретил насмешками: - Разбаловал вас Гришнакх. Распустил. Совсем форму потеряли, мышей не ловите. А ну-ка ещё раз! Бе-егом!.. И сам - впереди, при полном снаряжении, щит в руке, за плечами мешок походный, тяжело набитый, по хребту колотит - наравне с рядовыми воинами бежит, только пар от дыхания изо рта вьётся! - Кто прежде меня на рубеж выйдет - кружку вина ставлю! Как на него обижаться? А что не удалось никому его обойти - поделом, значит. Сами виноваты. Верно, и впрямь обленились. Сопел сердито Гришнакх за спиной друга-командира: - Эх, Уруки, свободный народ! Седины мои позорите. Вас же любой альв худосочный за пояс заткнёт! - Ну, это мы скоро увидим, кто кого заткнёт, - хмыкал Майя, отирая ладонью мокрое от пота лицо. Падали на его непокрытую голову первые снежные хлопья, таяли в буйных чёрных кудрях. Жадно всматри-вался в низкое хмурое небо Гартханнер, по-звериному нюхал морозный воздух. Шла с севера зима - и никто в Белерианде не подозревал, сколь многие беды сулит она югу.

Великие Валар, что за погода! В десяти шагах света факела не разглядишь! Зябко кутаясь в подбитый мехом плащ, Ородрэт обходил дозоры на стенах, осторожно ступая по обледе-нелым камням. Один неверный шаг - и будешь в ледяной воде Сириона купаться!.. Караулы в эту ночь, разумеется, были удвоены - но дозорные прятались в башенках, и у Наместника язык не поворачивался выгонять их в эту непогоду: хороший хозяин собаку не выгонит... Ревущий ветер едва не сорвал плащ с плеч Ородрэта, и Эльфу самому захотелось плюнуть на всё и уйти в за-мок, где жарко горел камин, выпить горячего вина с пряностями... И тем не менее он продолжал обходить дозоры. Безумное занятие - но два года назад в похожую ночь безу-мец из безумцев, военачальник Врага Горт'аур Ужасный, укрывшись за неистовством метели, двинул свои силы через Ард-гален - и, пользуясь внезапностью, разгромил отборные эльфийские войска, по сути, выиграв этим Дагор Браголлах. От Ужасного можно было ожидать любых каверз. Тем паче что он неоднократно похвалялся захватить Ми-нас Тирит. Кишка у него тонка, разумеется, овладеть неприступной крепостью, стоящей на острове посреди бурной ре-ки. Тут крылья нетопыря надобны...
...хотя кто знает этого колдуна и оборотня! Ородрэт поёжился в тёплом своём плаще и, махнув на прощанье рукой дозорным, двинулся обратно, то и дело оступаясь на скользких камнях. Высокого воина, выскочившего из снежной круговерти, Наместник в первую минуту принял за одного из стражей, и лишь обнажённый меч несколько смутил его. Но уже в следующий миг Ородрэт схватился за оружие и, надсаживая голос, закричал: - Тревога! Враги в крепости! Будто можно было перекричать рёв реки и вой ветра! Да ещё противник оскалился в ухмылке по-волчьи, парируя удары Ородрэта: - Поздно, принц: мы уже тут не враги, а хозяева! Твои воины даже проснуться не успели... Так что карауль-ным лучше бы самим сложить оружие, чтобы попусту кровь не проливать. И выбил клинок из руки обомлевшего Ородрэта.

Ещё не вполне пришедший в себя Наместник принёс победителю ключи от ворот. - Положи на стол, - дёрнул плечом Гартханнер. Стоя у очага, он с наслаждением отогревал замёрзшие руки. Обледенелый плащ небрежно валялся на кресле. Это было самое странное, самое нелепое поражение в жизни Ородрэта. И от того, что всё было не так, Эльф с каждой секундой всё сильнее убеждался: тут не обошлось без колдовства! С чего бы иначе Ужасный был так спо-коен, оставшись с ним наедине? Помявшись немного, Ородрэт рискнул задать давно мучивший его вопрос: - Но как... как тебе удалось?.. Ведь мост... стража... я сам проверял... Гартханнер, полуобернувшись, взглянул на Эльфа через плечо - хитро так взглянул, с усмешечкой: - А зачем нам мост? - Но не по воздуху же вы... - окончательно растерялся Ородрэт. И Гартханнер от душа расхохотался. - Отчего же! По воздуху, принц. Именно по воздуху. Погодка-то какая сегодня, принц, а? В самый раз для полётов!.. Он не мог удержаться от ликования: неприступная крепость покорилась ему без единого выстрела. Но сколько пришлось ждать этого часа, выпадающего, быть может, раз в году, - когда в теснине Сириона сходятся в противоборстве стихии Манвэ и Улмо, и тогда могучая река, не зная, чью сторону принять, на несколько часов за-мирает под рыхлым ненадёжным льдом. Это вам не Хэлкарксэ - на каждом шаге нога по щиколотку, если не по ко-лено проваливается в ледяное крошево, которое и льдом-то, положа руку на сердце, назвать нельзя. Тяжести это крошево не выдерживает: чуть замешкался - и всё, конец, хуже, чем в болото провалиться! Спасение лишь в скоро-сти. И Гартханнер недаром Орков муштровал, гоняя их до седьмого пота: на переправе потеряли всего двух или трёх воинов. Остальные Орки тотчас же ринулись на приступ. На стены взлетели, словно на крыльях, - недаром же он своеручно кручья штурмовые да лесницы приставные мастерил! Да ещё Гришнакх торопил своих: "Быстрей, ребята, быстрей! После такой-то купели на морозе самая стать побегать, не то в сосульки превратитесь!" Ошелом-лённых, плохо соображающих со сна нарготрондцев заперли в их казармах, не позволив даже взяться за оружие. А узнав, что и сам брат Короля в плену и от их благоразумия зависит его жизнь, караульщики на стенах тоже сложили оружие, так и не пустив его в ход. Чем не повод для веселья? Отсмеявшись, Гартханнер сделал приглашающий жест. - Да ты садись, принц. Поговорим... - О чём? - настороженно спросил Ородрэт. - Тайну укреплений Нарготронда я тебе не выдам. Можешь меня хоть насмерть запытать!.. Удивлённый Гартханнер повернулся наконец к нему лицом. - Да ты что, принц? Для какой заботы мне твой Нарготронд сдался? Я не воюю исключительно ради войны - и не троньте вы нас, я бы в жизни из ворот Ангамандо не вышел. Ородрэт недоверчиво хмыкнул. - Да-да, принц, хочешь верь, хочешь нет, а только воевать я больше не собираюсь. Если вы мне повода не дадите, конечно. Поэтому ты пойдёшь к своему брату и скажешь: я не трону земли Белерианда, если вы перестанете досаждать нам. У Финарато, как мне кажется, столь же мало причин воевать с Властелином Севера, как и нам - с Нарготрондом. - Финарато никогда не пойдёт на сговор с убийцей своих братьев! - гневно воскликнул Ородрэт. - Я сожалею, Ородрэт. Сожалею, что они погибли. Но будь справедлив: разве это я призвал тебя и твоих братьев прийти с мечом на мою землю? Разве это я навлёк на ваши головы Проклятие Мандоса? Разве это я усти-лаю вашими телами путь к сокровищам, которые, говоря по совести, принадлежат совсем не вам? - Священных Камней Фэанаро не должны касаться грязные лапы Моргота! - упрямо возразил Эльф. - Да, конечно, пусть лучше они и дальше пылятся в сокровищнице Фэанорингов, услаждая их алчные взоры! - Сыны Фэанаро - наши братья. И не надейся, будто тебе удастся вбить клин меж нами! - О нет, Ородрэт, конечно же, нет! Скорее сыны Фэанаро ради своих Камней всадят любому из вас нож в спину. И оттого что это отвечало опасениям самого Ородрэта, Эльф не на шутку разозлился: - А это уже - не твоего ума дело! - Да, - холодно согласился Гартханнер. - Если вы перережете друг друга, мне будет только спокойней. Но пока вы живы и представляете угрозу для моего повелителя, я хочу, чтобы ты отправился к брату и в точности пе-редал ему мои слова. Я могу рассчитывать на это, Ородрэт? - Да, - нехотя, сквозь зубы согласился Эльф. - Вот и хорошо. Тогда забирай своих воинов и ступай. - Что? - Ородрэт не верил собственным ушам. - Ты отпускаешь нас? Всех? - А на кой вы мне сдались? - в свою очередь удивился Гартханнер. - Пленников кормить надо, поить, охранять. Нет уж, принц, пускай о вас у Финарато голова болит, а мне своих забот хватает! И вновь повернулся к жарко пылавшему очагу, не удостаивая более Ородрэта вниманием, казалось, весь по-гружённый в созерцание пляшущих языков пламени. В этот миг за его спиной появилось настоящее чудовище, которое невнятно забормотало: - Зря ты их отсту... отсу... отслупускаешь их зря, друг-командир! Гришнакх ввалился в зал, едва отлипнув от двери. Земная твердь, похоже, не слишком хотела держать Пред-водителя Орков, а разило от него - как из винной бочки. Майя обернулся, окинул его быстрым взглядом и поморщился. - Ф-фу! Где ты так набрался, старина? - Да здесь... в пол... пол... в полодвале целый склад! Альвы не дураки... Оклабясь, Гришнакх подмигнул Ородрэту - так что утончённого Эльфа даже передёрнуло. - Где? - Гартханнер с видимой неохотой оторвался наконец от вожделенного каминного тепла. - Ну-ка по-кажи! Не то чтобы эльфийская крепость изобиловала углами - просто Гришнакх не мог миновать ни одного, не за-цепившись, так что пьяный Орк всю дорогу непрестанно костерил "трижды проклятых альвов", которые "пона-строили тут"... И Ородрэт зачем-то пошёл за ними следом. За распахнутой дверью подвала вино лилось рекой в прямом смысле слова: затычки из бочек были выдер-нуты, и сочные багряные струи хлестали из отверстий. У Ородрэта сперва сердце ёкнуло при виде этого разгрома, ибо выдержанное благоуханное вино, которое тут хранили, не стыдно было и Великим Валар на пиршественный стол подать. Но потом он успокоился: теперь тут Ужасный хозяин - вот пускай и владеет!.. Орки, шатаясь, бродили от бочки к бочке, подставляли под струи кружки, котелки - у кого что имелось, а то и вовсе припадали к бочкам жадными ненасытными ртами. Многие наприкладывались уже до того, что валялись тут же, в тёмных лужах, - павшие в неравной битве с благословенным даром Йаванны. Некоторое время Гартханнер, подбоченясь, смотрел на них. - Хороши! - произнёс он наконец. - Полеви... Потивили... Полевилитель!.. Орки наконец заметили его и, от щедрости душевной, поспешили протянуть ему свои ёмкости с вином. Гартханнер не обратил внимания на этот жест. Брезгливо поморщился и повторил: - Да, хороши, нечего сказать! А я-то, дурак, полагал, что войском командую... Он покачался с пятки на носок. - Ой, стыдоба какая! Я-то думал, что за правое дело сражаюсь, войском командую - а на деле оказалось, что занесло меня в шайку разбойников и пьяниц... Тьфу! Ородрэт, у тебя тут, часом, мешка не найдётся - хоть голову от стыда спрятать!.. Гришнакх наконец, поцеловавшись с каждым углом, встреченным на пути, тоже добрался до подвала и ухва-тил Гартханнера за рукав. - Да плюнь ты на этого альва, друг-командир? Лучше вот винца попоробуй... Майя выдернул рукав из неверных пальцев. - Прекратить! Немедля! Гришнакх, ты слышал? Даю полчаса сроку - и чтобы тут полный порядок был! - Да ты, друг-командир... Хлебни вот винца... От того что Орк стал тыкать ему в рот липкое горлышко фляги с вином, Гартханнер совершенно остервенел. Он схватил Гришнакха за шиворот и поволок по коридору, бешеным пинком распахнул дверь и оказался со своей жертвой во дворе. Орк вопил и упирался - да где ему было совладать с рассвирепевшим Майя. Гартханнер дотащил его до берега, сгрёб в охапку и в размаху швырнул в воду. Гришнакх завопил и, пуская пузыри, пошёл ко дну. Майя вошёл в реку - глубина там оказалась чуть больше, чем по колено, - снова ухватил Орка за шиворот и принялся размеренно и методично раз за разом окунать его в воду: окунул, вытащил, дал вдохнуть, окунул снова... Закончив экзекуцию, он выбрался на берег, небрежно бросив Гришнакха, словно мешок, к своим ногам. - Ну, кто тут ещё меня не понял? Орки оказались понятливыми - и трезвели стремительно, прямо на глазах. Вид скорчившегося мокрого Гришнакха, щелкающего зубами на заснеженном берегу, весьма этому способствовал. Ородрэта, несмотря на мороз, от увиденного пот прошиб. Он хотел было что-то сказать - и никак не мог справиться с волнением. Но Ужасный всё же поднял голову на его лепет, свирепо взглянул на Эльфа и рявкнул: - Как, ты всё ещё здесь? Убирайся, пока я не передумал! Нарготрондцы не заставили себя упрашивать. Оставив оружие и доспехи победителям, они спешно покинули Минас Тирит, не желая даже лишней минуты пробыть под властью этого злобного демона. Майя хмыкнул им вслед, подхватил Орка под мышки и потащил в замок. А затем, вооружившись тяжёлой секирой, яростно рубил в подвале бочки - и щепа плавала в густом багря-ном вине, будто в крови.

...Гришнакх застонал и обхватил руками гудящую голову. Зачем же он вчера так надрался? Коварно эльфий-ское вино - пьётся-то легко, но потом аукается... Встать не было никакой возможности. Орк снова застонал и упал на постель. - Что, Гришнакх, головушка трещит? - прозвучал над ним знакомый насмешливый голос. - Ох, друг-командир, умираю... - Сомневаюсь, Гришнакх, сомневаюсь. Ты у нас ещё не один век проживёшь - это я тебе как целитель заяв-ляю! - Если не помру прямо сейчас... - Да куда ты денешься! Ну, пострадаешь разве немного - это тебе в наказание за вчерашнее будет... - Я не... - Чтобы в первый и последний раз, Гришнакх! В следующий раз и разговаривать не стану - всем, кого на месте преступления обнаружу, сразу петельку на шею и накину. А тебе как командиру - первому! За то что парней своих распустил без меры. Я понятно объяснил? - Ох, друг-командир... Понятней некуда... Больше не повторится... Не проронив больше ни слова, Майя повернулся и стремительно вышел прочь. Гришнакх, с трудом разлепив веки, посмотрел ему вслед. До него не сразу дошло, что после визита Гартханнера на подушке осталось молчаливое свидетельство его пребывания в этой комнате. Небольшая плотно заткнутая фляжка. Гришнакх зубами вытащил затычку, и ноздри его ощутили знакомый аромат эльфийского вина. Он жадно припал к фляжке и одним глотком влил её содержимое в свою жаждущую глотку. Как и следовало ожидать, вино оказало на него целебное действие, голова перестала раскалываться, и Гриш-накх, сделав над собой некоторое усилие, приподнялся и сел. Его одежда, изрядно промокшая вчера, была заботливо развешена вокруг печки. Даже сапоги высохли. - Ох, друг-командир... - в который уже раз вздохнул Орк и принялся одеваться.

А Эльфы так и не поверили, что неприступный Минас Тирит можно было захватить, не прибегая к чёрному колдовству. И, рассказывая о случившемся Финроду, Ородрэт сам уже был свято убеждён, будто Горт'аур Ужасный властью своей заморозил воды Сириона - и даже чары Улмо, хранившие реку, бессильны оказались против магии Тьмы, - а на защитников Минас Тирита напустил необоримый страх, так что мечи сами собой выпадали из их осла-бевших рук. Впрочем, следовало отдать должное Ородрэту. Гартханнер не зря полагался на честь сына Арафинвэ. Чести своей эльфийский принц не уронил. В разговоре с братом он воздал должное великодушию врага, отпустившего пленников с миром. Столь же откровенно он добавил, что замирение с Властелином Севера отвечает интересам Нарготронда, а ещё... К великому своему сожалению, Ородрэт не мог не согласиться с Ужасным: в минувшей войне Фэаноринги зарекомендовали себя далеко не с лучшей стороны. И Финарато ничего не возразил на это. После Дагор Браголлах он приютил в Нарготронде Келегорма и Ку-руфина - тогда как два его младших брата предпочли доблестную смерть на поле боя позорному бегству, - и всё от-чётливей сознавал он, что союзники нужны Фэанорингам лишь для того, чтобы было за чьей спиной отсидеться в минуту опасности. А что Ородрэт потерял Минас Тирит - нет в том его вины. Неужели не видел Финарато в Валиноре, как мо-гучи Айнур и как велико их колдовство? И правильно Ородрэт не стал понапрасну геройствовать, а отдался на ми-лость победителя - в конце концов, даже слугам Врага следует иногда доверять!.. Но вслед за этим Ородрэт поведал также брату о расправе Ужасного с несчастным Орком, свидетелем кото-рой он стал, - и опомнился Финарато: уж если этот кровавый демон со своими так невозможно, невероятно жесток, то чего ждать им, Эльфам? И самая мысль о возможном замирении с Севером была отвергнута Королём Нарготронда.